«Запрет фильма о Хайбахе «подставляет» Путина»

Бадма Бюрчиев обозреватель

Российский народ, как трава: лишь бы солнце светило и не было войны. Если мы будем вести себя как стадо баранов, то очень скоро окажемся в Советском Союзе… Министр культуры своим запретом фильма о трагедии в Хайбахе «подставил» президента страны. Эта картина как раз о том, чтобы чиновники, подобные Мединскому, забыли слово «нельзя»…
 
Режиссер запрещенного к прокату в России фильма «Приказано забыть» Хусейн Эркенов стал гостем редакции "Кавказской политики". В интервью нашему корреспонденту автор нашумевшей картины выразил сожаление, что Россию не меняет время, и рассказал, чем могут обернуться в будущем сегодняшние инициативы властей.

- Хусейн Салаватович, читателям "Кавказской политики" в целом известна история с запретом «Приказано забыть». Мы неоднократно рассказывали о фильме, публиковали интервью с продюсером картины Русланом Коканаевым. Не будем возвращаться ко всем перипетиям. Но все же хотелось бы начать с вашего комментария по поводу решения Минкультуры не выдавать прокатное удостоверение.

На фото Хусейн Эркенов 

- Ситуация глупая. Думаю, что сложилась она из-за того, что многие чиновники попросту перестраховываются. Хотя здесь могут быть два варианта мотивации. Либо они действительно перестраховываются, запрещают на всякий случай. Либо пытаются нас вернуть к периоду, когда Сталин был вождем, отцом, мамой и папой для всех. А наш фильм показывает, что Сталин был мерзавцем, что человеческая жизнь для него ничего не значила. Возможно, поэтому нам и не выдали прокатное удостоверение.

- На ваш взгляд, запрет исходит исключительно от Минкультуры?

- Ну, точно я не могу знать. Если было указание «сверху», то этого никто не скажет. Но я думаю, что это может быть личной инициативой господина министра культуры (Владимира Мединского — прим. ред.). Он же пытается навязать свой взгляд на историю, культуру... Вполне возможно, что это его инициатива.

В таком случае он подставляет президента России. Потому что Путин совсем недавно, в связи с событиями в Крыму, встречался с крымскими татарами, признал жестокость депортации и отметил, что государство должно помогать депортированным народам.

- Между тем сегодня на фоне беспрецедентного взлета рейтинга доверия власти полным ходом идет реабилитация сталинского режима. «Первый канал», например, недавно показал фильм «Берия. Ликвидация», в котором ближайший соратник Сталина и один из непосредственных организаторов репрессий предстал патриотом и государственником, пострадавшим от интриг окружения Хрущева. К 22 июня главный канал страны подготовил ленту «Война и мифы». Там говорилось о том, что Сталин якобы был готов к войне с Германией и прочее. В общем, «опровергалось» все то, что Мединский называет «мифами». Что это —  реакция телевидения на запрос общества или чистой воды пропаганда?

- К сожалению, двадцать пять лет становления гражданского общества прошли мимо российского народа. Наш народ, как трава: лишь бы солнце светило и не было войны. Есть, спать, растить детей — больше ничего его не волнует. Но, конечно же, идеи, которые подхватывают чиновники типа Мединского, появляются не на пустом месте. Я уверен, что есть заказ. Поэтому и стали сейчас говорить о переименовании Волгограда в Сталинград. 

Фильм «Война и мифы» ведь по книге Мединского сделан. Меня удивляют такие «историки». Все мучаются вопросом: как бы сделать из Сталина хорошего вождя. Он якобы и к войне с Гитлером готов был. И иностранцы нам технику списанную поставляли — прямо злыдни какие-то...

Да «Студебеккеры» тогда были лучшими грузовыми автомобилями! И если посмотреть на войну с точки зрения того времени, Сталин был для всего мира точно таким же бандитом, как и Гитлер. Два человека поделили между собой часть Европы и принялись реализовывать план, отраженный в известном пакте «Риббентропа — Молотова». Сталин начал финскую войну, завоевал Западную Украину, Прибалтику. Гитлер — Австрию, Чехословакию...

Два мерзавца возомнили себя Македонскими. Естественно, здравомыслие подсказывало мировому сообществу дождаться, пока они перегрызут друг другу глотки. Но Гитлер переоценил свои возможности и увяз на просторах Советского Союза. Территория огромная, условия не пригодные для военных действий... Плюс, конечно же, сыграл свою роль патриотизм советского народа. Патриотизм в хорошем смысле слова – когда вся страна встала на защиту Родины.

Запад решил открыть второй фронт, потому все поняли, кто такой Гитлер. И за то, что они поначалу помогали нам техникой, им нужно сказать «спасибо». Если бы не эта помощь, Советский Союз потерял бы еще несколько миллионов человек в этой безумной войне. Так что Мединский многого не договаривает.

- Тоталитаризмом уже проникает в ткань общества, или это такое заигрывание с темой, «сталинизм-лайт»?

- Нет, это очень серьезно. Допустим, когда ребенка воспитывает верующая семья, он верит в существование Бога. Неверующие родители, скорее всего, вырастят своих детей атеистами. Тоталитаризм — тоже вера. И если внушать эту веру, то народ будет жить ею, как жили наши старики.

- У нынешней России сохраняется шанс «выйти из Советского Союза», или мы уже вернулись в свое прошлое?

- Если мы будем вести себя, как стадо баранов, если будем позволять чиновникам решать, давать им возможность указывать, что нам смотреть, что читать и как думать, то очень скоро окажемся в Советском Союзе. В этом случае Россия выкопает себе огромную могилу. Нам опять понадобится, как минимум, двадцать пять лет, чтобы выкарабкаться оттуда. Потребуется три-четыре поколения, чтобы обновить генофонд и изменить сознание общества. 

Посмотрите на ситуацию с нашим фильмом. Министерство культуры в лице каких-то там чиновников приняло решение, что фильм показывать нельзя, потому что он разжигает ненависть, вражду и прочее. Но это же просто смешно! Мне хочется задать им вопрос: а вы вообще — кто? Разжигает фильм ненависть или не разжигает — может решить только суд. Если министерство культуры считает, что фильм опасен или вреден для нашего общества, оно должно подать в суд и через суд установить, является ли этот продукт фактором разжигания вражды. Мы живем в правовом государстве или у нас опять, как в 30-40 годах, принимают решения судебные тройки?

Чиновники аргументируют свой запрет тем, что не нашли подтверждения Хайбахской трагедии в госархивах. Но там же все есть! Например, там имеется обращение бывшего 1-го заместителя наркома юстиции ЧИАССР Дзияудина Мальсагова. Я видел документ своими глазами. А ведь Мальсагов считался крупным политическим деятелем. По рангу он был выше комиссаров, ответственных за депортацию...

Какие-то несколько чиновников делают из нас баранов. Нельзя им этого позволять! Если кому-то там что-то кажется — креститься надо, вот и все.

- Известный журналист Орхан Джемаль в своей рецензии очень одобрительно отозвался о вашем фильме. Подчеркивая, что ни о каком разжигании межнациональной розни там и речи не может быть, он пишет, что «русские в фильме куда более идеализированы, нежели есть на самом деле». Как вы относитесь к этому замечанию? Был ли с вашей стороны компромисс: «чтобы сказать правду о Хайбахе, я должен сгладить национальный вопрос»? Или вы строго следовали фактам, рассказывая о самоубийствах офицеров НКВД, расстреле русской женщины, врача, отказавшейся выселять больных чеченцев и ингушей из больницы?

- В художественном кино строгого следования фактам не может быть в принципе — Данте ведь не обязательно было спускаться в ад, чтобы написать «Божественную комедию». Но наш фильм основан на реальных событиях. Концептуально мы сделали очень простую вещь: есть зло и есть добро в лице тех, кто сопротивляется этому злу. Кто-то способен сказать: «Мы никуда не поедем», – и это тоже сопротивление. Кто-то способен на большее. В этом смысле нет никакой идеализации. Мы опирались на исторические факты. Самоубийства среди советских офицеров действительно были, и история в больнице — абсолютно реальна.

Я хочу сказать большое спасибо Орхану за его статью. Он достаточно отстранено, но в то же время очень добросовестно отнесся к нашей работе. В рецензии четко проговаривается, что фильм не о чеченцах и русских, а совершенно о другом. Фильм как раз о том, чтобы чиновники, подобные Мединскому, которые сегодня говорят нам «нельзя» – чтобы у них даже желания не возникало произносить это слово. Что нам можно, а чего нельзя вправе решать только гражданское общество. И для того, чтобы выносить соответствующие решения, у нас есть суды.  ​

- Вопрос реабилитации депортированных народов до сих пор вызывает острые дискуссии. Претензии к государству наши сограждане зачастую воспринимают на свой счет. В чем причина такого рода отождествления?

- Это как раз то, о чем я говорил выше. Беда России в том, что время нас не меняет. По крайней мере, основную массу.

Мне рассказывали историю — не знаю, насколько она достоверная, за что купил, за то и продаю. Андрей Кончаловский параллельно с «Курочкой Рябой» снимал документальный фильм для европейцев. Так вот, говорят, он брал кого-нибудь из массовки и задавал ему вопросы, типа «Когда родился Пушкин?», «Кто такой Лермонтов»... А полупьяные деревенские мужики не знали, что ответить. Повторюсь, возможно, это утка. Но я хочу сказать, что эти люди и не обязаны знать, кто такой Пушкин, тем более дату его рождения. Их назначение состоит в другом. Они должны заниматься воспроизводством рода человеческого, понимаете? А вот сознательная часть общества обязана нести ответственность в том числе и за их самочувствие.

Я поэтому и сравнил наш народ с травой. В этом нет ничего оскорбительного. Это реальность. Не все же могут быть астрономами, физиками или математиками. Каждый человек по-своему талантлив, но у всех он проявляется по-разному. При этом мы должны быть равны перед законом — не только «простой народ», но и чиновники.

- Давайте тогда поговорим о, скажем так, прогрессивной части общества. Ваши коллеги как-то собираются реагировать на политику Минкультуры? Ведь помимо вашего фильма недавно запретили еще и показ «Левиафана» Андрея Звягинцева. И это притом что картина получила приз Каннского кинофестиваля за лучший сценарий.

- А в прошлом году, по сути, запретили «Хайтарму» (фильм о депортации крымских татар — прим. Ред.) -  по рекомендации Минкультуры его не включили в конкурсную программу Казанского международного фестиваля мусульманского кино. Смотрите, что происходит: в прошлом году  рекомендовали не показывать, в этом — не выдали прокатное удостоверение… В следующем — начнут выселять из страны?

Именно поэтому чиновникам нельзя давать расслабляться. Их нужно приучать к мысли, что они не управляют нами, а служат государству. И в лице государства — гражданскому обществу. Когда они это начнут понимать, тогда и разговаривать будут по-другому. 

Что касается реакции профессионального сообщества — в поддержку моей картины было собрано колоссальное количество подписей. Протест выразили в том числе и выдающиеся деятели кино... Чиновники ведь пошли еще дальше: с 1 июля хотят запретить на фестивалях показ всех фильмов, не получивших прокатное удостоверение. Это полный абсурд.

- Вы планируете дальше бороться за фильм?

- Головой о стенку биться, как известно, бесполезно. Но если мы объединимся — все кинематографическое сообщество — то можем потребовать отставки министра культуры. Мы вправе это сделать, потому что он, как минимум, ведет себя не культурно. Но я думаю, что наш министр настолько перестарался, что его и без нас скоро «уйдут». Так «подставить» президента...

Какую межнациональную рознь может разжечь наш фильм? Кому чеченцы и ингуши пойдут мстить после просмотра картины? Сталину? Разве что тому «живому трупу», что «висит» в головах наших людей...

- В одном из интервью вы сказали, что государство должно покаяться за депортации. Это как раз тот тезис, который многие принимают на свой счет и начинают возмущаться: «С какой стати мы должны перед кем-то каяться?». Как бы вы ответили на этот вопрос? Что для вас значит покаяние государства?

- В первую очередь государство должно признать, что в Советском Союзе к людям относились, как к скоту. Причем ко всем народам. Кого-то депортировали, кого-то в концлагеря отправляли – как, например, военнопленных, которые возвращались из Европы. Наша история бесчеловечна. Это надо, во-первых, признать. А во-вторых, власть должна пообещать сделать все, чтобы это не повторялось. Умение признавать ошибки – это и есть чувство собственного достоинства. 

Кроме того, необходимо рассказывать о героях – тех, кто сопротивлялся этому безумию, сталинскому фашизму. Недавно я посмотрел замечательный американский фильм «42». В этой картине рассказывается о временах, когда расизм в США достиг своего апогея. Тренер решает взять в свою бейсбольную команду афроамериканца. С ним перестают разговаривать, начинаются конфликты, его избивают… Но тренер вместе с этим бейсболистом проходят через все испытания и в итоге побеждают.

Ведь эта эпоха в США была совсем недавно. Но американцы не боятся об этом говорить. Там почему-то никому и в голову не приходит, что после фильма «42» черные пойдут бить белых. Штаты умеют признавать свои ошибки, в этом их сила. В американских книгах, фильмах, спектаклях герой – это тот, кто противостоит злу, а не тот, кто готов выполнять любые указания маньяков или идиотов.

- В заключение давайте вернемся к фильму. Уже известно, где в ближайшее время вы будете его показывать?

- Нас пригласили на Варшавский кинофестиваль. В свою очередь мы подали заявки на крупнейшие мусульманские кинофорумы. Кроме того, проектом заинтересовались в Японии… Ну и будем ждать, чем все закончится в России.

- Это уже второй ваш фильм о депортации. До этого был «Холод», посвященный высылке карачаевцев. У вас есть ощущение, что вы высказались на эту тему? Или что-то не проговоренное осталось?

- Я не делал кино о депортации. Исторические факты для меня – это материал, который я использую, чтобы говорить совершенно о других вещах. Я задаю вопросы – и себе, и зрителю. Есть ли Бог? Что такое государство? Что такое тоталитарный режим? Как чувствует себя народ в таком мире – без Бога, без достоинства, без совести? Это вопросы совсем иного порядка. Кто хочет их видеть и слышать, тот видит и слышит.

6 Распечатать